В ответ на твою просьбу, о, светлейший халиф, я тут поразмыслила на досуге о возрастных мезальянсах и пришла к выводу, что мужчинам старше меня более чем на три года скорее хотелось меня накормить, чем трахнуть. Маленькая собачка до веку щенок. Наверно поэтому так уж получилось, что большинство моих мужчин были меня младше. Но расскажу только о четырех, которых вспоминаю если не с удовольствием, то по крайней мере с доброй улыбкой, все остальное – либо еще бродит в душе и я пока не готова об этом рассказывать, либо шелуха не стоящая ни твоего драгоценного внимания, ни моего времени....

История первая: «Сынок»
Вообще то его, как и «мою большую, несчастную, голубую Любовь» звали Стасом. Прозвище «Сынок», достаточно распространенное в то время, означало человека младшего по возрасту и жизненному опыту и было кратким синонимом выражения «молоко на губах не обсохло». И была у него к этому прозвищу вполне подходящая внешность типичного ботана: нескладный пацан, очки, прическа «под министерство образования» с торчащим вихром на макушке. Но ботаном не был – учился средне, уже в институте сделал МС по спортивному ориентированию, пару раз участвовал в экспериментах по выживанию в дикой природе. Собственно в лесу, когда он как лось носился, обследуя студгородок и его окрестности, поступив к нам на первый курс, мы и познакомились, а потом еще оказалось, что его поселили в секцию к знакомым ребятам. Общение было простым и легким. Обычный ребенок. «Сынок» он и есть «сынок». И чувства у меня к нему были совершенно материнские. Мужики из моей группы сначала на него косо посматривали, потом, когда кто-то пустил слух, что Стасик - мой младший брат, стали принимать как должное, что он дожидается окончания моих пар в фойе или на крыльце факультета, чтобы вместе идти в общагу.

С момента знакомства ко времени описываемой истории прошло 2 года. Мне 23, ему 19. Поскольку компания у нас была общая, то все перипетии моей личной жизни происходили у него на глазах, но в наших отношениях ничего не менялось: он по прежнему дожидался меня в фойе; мы так же бегали в киношку; бродили напару по лесу; вместе, лежа на кровати, читали одну на двоих книжку и засыпали в обнимку как котята в коробке.

Первый звоночек прозвенел 7 ноября. Общага гуляла тихо, по-домашнему. С вопросом «Ты не передумала?» ко мне в очередной раз привязался Граф. И вдруг Стас молча встал между нами. Граф удивленно поднял бровь, но, видимо, вспомнив слухи про младшего брата, обижать ребенка в моем присутствии не решился. Я удивилась еще больше, потому как разбираться самой с навязчивыми поклонниками было в то время одним из моих любимых развлечений.

Спустя два месяца, через неделю после Нового года, моя соседка уехала домой на каникулы, а у Стаськиных соседей кто-то из родственников приехал погостить, вот Стаська и напросился ночевать. Особенного в этом ничего не было, у нас частенько кто-нибудь ночевал, даже коменда не возражала, и, зная нашу с Женькой наичистейшую (хи-хи) репутацию (просто мы уважали друг друга и уговорились на берегу, что гуляем вне дома), выделила дополнительный матрас и дежурную раскладушку.

Не знаю, чего проснулась среди ночи. При ярком свете луны увидела: Стас не спит, сидит на женькиной кровати, прислонившись к стене и завернувшись в одеяло. Увидел, что я проснулась, спросил: Замерзла? Согреть? Да мне, в общем то, и не было холодно, но я подумала, что со Стасиком будет уютнее, приглашающее откинула одеяло. И, уткнувшись носом ему куда-то в ключицу, пригрелась и быстро уснула.

Снился мне вишневый сад. Стою под деревом, легкий ветерок колышет ветки, одна постоянно очень щекотно тычется мне в лицо, я ее рукой отвожу в сторону, а она опять... В какой то момент понимаю, что это не ветка, а стаськины губы. Что делаешь?, спрашиваю. Отвечает: Пытаюсь тебя целовать. Вот тут-то и проснулся во мне бесенок! Кто ж, говорю, так целует?! В общем нацеловалась тогда, что называется «как прачка», до такой степени, что ситуация начала меня и саму заводить: губы теплые, мягкие, сладкие... От него жар как от печки. Его ладони у меня на спине стали мелко подрагивать, а в бедро красноречиво уперлось нечто твердое – возбудился ребенок. А бес не дремлет, подзуживает: вот я по члену то ноготками и провела... Как он испугался! Ты чего это?, говорит, с ума сошла? А я ему: Ну ты же в своем уме ко мне целоваться полез? Почему я не могу по-хулиганить? Тогда он выдвинул «убийственный аргумент»: Ты хоть понимаешь ЧЕМ все это может закончиться? Я то, говорю, точно знаю чем, а ты? Если честно, говорит - то не знаю. Что, спрашиваю, ни с кем и никогда? - Ни с кем и никогда!
Н-да, думаю, попала... А в прочем, почему бы и нет? С этой мыслью стянула с себя ночную рубашку, стащила со Стаськи трусы. «И стали мы голые как в час рождения».

Вытянулась вдоль него и прижалась всем телом. Уткнулась губами в шею и говорю: Что-то у меня под правой лопаткой чешется, помоги, а? А у него от моего дыхания на шее и шевеления губ озноб по всему телу, сам пальцами по моей спине поскребывает, но естественно «совершенно не там». Ладно, говорю, давай по всей спине, а сама легла на живот, так чтобы грудью оказаться на его руке. Стас другой рукой гладит меня по спине, потихоньку перебирается к попе; ладонь вздрагивает, пальцы исследует складочку между ногой и ягодицей, все чаще задерживаясь на внутренней стороне бедра, с понтом дела время от времени возвращаясь на спину, будто ТАМ он был «совершенно случайно».

А я в это время вытягиваю руку между нашими телами и ладошкой обхватываю член. Стаська вздрагивает, но молчит. Мои пальцы гладят ствол и добираются до вершины, на самом кончике выступает маслянистая, по ощущениям, капля. Растираю ее подушечками пальцев и размазываю по головке. Приказываю лечь повыше, а сама поворачиваюсь на бок, лицом к нему, сворачиваюсь клубочком в ногах. Стас чувствует мое дыхание и почти беззвучно «ахает». Судорожно ахает уже в голос, когда провожу языком снизу вверх по стволу члена и обхватываю губами головку и обжимаю его рукой. Другой рукой обнимаю его бедра и нахожу «сладкое» местечко чуть выше копчика и начинаю его поглаживать кончиками пальцев .

Подразнила языком и сделала несколько движений губами на встречу руке и почувствовала, как он взорвался: головка несколько раз вздрогнула, выталкивая сперму. Много. Поднимаю голову и встречаюсь с полным паники Стаськиным взглядом. Честно говоря, я и сама к такому была совершенно не готова, но не усиливать же панику? Со словами «Ну вот, дурь с крови согнали» протягиваю руку к висящему рядом на стуле полотенцу. Вытираю лицо и его. Спрашиваю: вымыться хочешь? В ответ Стаська мотает головой «нет», притягивает меня к себе и целует, долго смачно обсасывая губы и язык. Мысленно ставлю галочку, что мальчик читает «правильные» книжки. Чувствую, начинает опять возбуждаться.

Встала, достала из шкафа коробочку (презервативы с разными вкусами (!), 20 шт. упаковка, мне мужики из бывшей группы на Новый год подарили). Со словами: Выбирай! Надеюсь пользоваться умеешь?, кидаю. Стас ловит: - Умею! На мое ехидное: Да-а-а?!! Слышу: Будешь смеяться - научили в школе, на факультативе «Психология семейных отношений». - Ну, говорю, тогда порази меня чудесами ловкости и сноровки... Намек как говорится «не оставлял простора для воображения».

Раз, говорю, такой грамотный: что дальше? И слышу в ответ: хочу тебя видеть! Ладно, отвечаю, включай свет, но есть проблема: в очках целоваться не удобно, а без них, на сколько я помню, ты меня не увидишь. Рассмеялся, кинул коробку на стол, включил настольную лампу, уложил меня на спину, сам встал на колени рядом с постелью: рассматривал, целовал, гладил от макушки до пяток. Сколько это продолжалось – не знаю. Время от времени раздвигал, сгибал, перекладывал руки и ноги, несколько раз переворачивал на живот и обратно. Пока я не почувствовала что кончики его пальцев стали ледяными – замерз. Хватит, говорю, забирайся греться. И выключила свет.

Забрался под одеяло и лег на бок так, что моя грудь оказалась прямо напротив его лица, его руки расположились у меня на талии и попе, мою ногу сжал между своих так, что когда я в истоме выгнулась от того, что он губами начал теребить соски, мое колено прижалось между яичками и анусом. По честному, последнее я сделала намеренно, от чего он еще больше возбудился. Уложил меня на спину, не отрываясь от груди и губ, пробрался пальцами между ног, раздвинул складочки, почувствовал влагу. Разорвал зубами обертку презерватива, сказал «Дурочка!» на мое ехидное «Этому тоже на факультативе научили?», и правда, довольно ловко натянул резинку. Раздвинул коленями ноги, лег сверху, обнял. Попасть «куда надо» получилось не сразу и то, по-моему, от злости, в ответ на насмешливое «Помощь нужна?!»
Я конечно, понимала, что насмешка в таком случае, далеко не лучшее мое поведение, но во-первых ситуация забавляла меня бесконечно, а во-вторых откуда то я точно знала, что «все будет хорошо».

Все дальнейшее было моим «наказанием за ехидство»: резкие, глубокие движения, тяжелое дыхание в полной тишине, переходящее в стон и горячий шепот: хорошо, ах, как хорошо! Все это возбуждало, заставляло двигаться на встречу, срывало крышу..... потом накатил оргазм, сквозь него почувствовала, что и Стас кончил.

Постепенно оба пришли в себя, восстановили дыхание, разом рассмеялись. Стас потянулся ко мне, поцеловал, глубоко проникнув языком. Я резко отстранилась: Что это было? - Ну, ты же сама просила «Глубже, еще глубже!» Я?!! Я этого не помнила совершено! Шлепнув по заднице и вручив ключ и полотенце, отравила его в душ. Сама от душа отказалась – не хотелось терять тепло, истому, запахи до утра. Взглянула на часы – половина четвертого, а на работу к девяти, но будильник завела на полчаса раньше чем обычно – 7.30, как раз постоять под водой. Уже сквозь сон почувствовала что Стаська, не спрашивая, влез ко мне под одеяло, обнял...... мысленно улыбнулась, почувствовав, как он прикоснулся губами к моей макушке.

Утром прозвенел будильник, выключила его не открывая глаз. Вставать надо! Стас не пустил. Он спал у меня за спиной, тесно ко мне прижавшись. И когда я пошевелилась, пытаясь встать, он еще крепче меня обнял, почувствовал под руками мои еще с ночи разбухшие, потяжелевшие груди, начал их гладить, теребить соски. Губами добрался до затылка.... от горячего дыхания и поцелуев, по всему телу побежали «мурашки», между ног стало горячо и влажно, ложбинкой между ягодицами я почувствовала твердый возбужденный член. Стаськина рука пробралась знакомой дорожкой мне между бедер и начала нежно поглаживать очень чувствительное местечко. Этого я выдержать уже не могла, на ощупь нашла на столе презерватив, разорвала обертку, протянула назад при этом не сколько помогала сколько мешала, потом легко «оделась» на член, одновременно Стас свободной рукой прижал меня теснее к себе, нажав при этом на что-то сладкое внизу живота. Это был такой кайф, что я не выдержала и стала ласкать сама себя, другой рукой я прижала стаськино бедро, не позволяя двигаться, заставив замереть. Я чувствовала, что от каждого движения моих пальцев внутри меня все сжимается и пульсирует, мое тело стало еле ощутимо двигаться само. Видимо Стаська все это тоже чувствовал, потому что его дыхание стало тяжелым и прерывистым, что в свою очередь возбуждало меня еще сильнее. Он легонько сжал пальцами мои соски и потянул их – это стало последней каплей, и чаша оргазма пролилась, такого яркого и острого по ощущениям, что, кажется, я на несколько мгновений просто отключилась. Я так и не поняла как он сообразил «что» мне было необходимо дальше, но он правда понял и стал двигаться просто в бешенном темпе, так и не поменяв позы только сильнее прижимая меня к себе. На этот раз кончили одновременно.
Потом я ушла в душ, дав Стасу возможность в одиночестве осмыслить и пережить все, что случилось с ним этой ночью. Вода смыла остатки сна и секс. Пока он мылся, заварила по крепче чай.

Конечно, меня прямо таки подмывало спросить: ну как? Но этой роскоши я себе не позволила. Оба сделали вид, что ничего особенного не произошло и разговаривали, как ни в чем не бывало. Но следующей ночью он опять оказался в моей постели.

Так прошли две недели – полные секса ночи и внешне прежние отношения днем. Внешне, потому что Стасик время от времени тихонько, чтобы никто не видел, брал меня за руку и щекотал пальцами ладонь в известном жесте «Я тебя хочу!», или целовал волосы у меня на макушке, когда думал что я этого не замечаю. Стали проскакивать всякие собственнические фразочки и намеки на будущее. Но все это меня мало волновало – я точно знала, что все это не надолго.

Стас сдал сессию и уехал домой на каникулы. По возвращении несколько дней не показывался на глаза, потом пришел с заявлением, что нам надо очень серьезно поговорить. Долго и сбивчиво объяснял, что встретил свою одноклассницу, по которой вздыхал еще в школе, и теперь у него к ней любовь... Я смотрела на него и вдруг поняла, что конечно одноклассница была, и конечно у него с ней что-то было, и мальчик понял, что впереди у него долгая прекрасная сексуальная жизнь и еще много «непокоренных высот», а девочка – просто удачная, на его взгляд, возможность избавится от прошлого, т.е. от меня. Наступило облегчение, что я не стала причиной еще одной несчастной любви, но мне надо было проверить свою догадку, и ...... он очень смутился когда услышал от меня: А как же я? Эти его смущение, страх, затравленный вид красноречиво написанные на лице, вызвали смех... и были мне лучшей наградой. Я рассмеялась: Ладно, забудь, все хорошо! Надеюсь, ты ее трахнул? И все получилось? Он молча обреченно или скорее облегчено кивнул. Я встала и ушла. Мавр сделал свое дело – мавр должен уходить. Не оглядываясь и навсегда. Конечно, мы все равно встречались в разных компаниях и просто в коридорах, но не дальше слов «привет» и «здравствуй».

Сейчас он начальник на одном из заводов в Губернска. Женат, но не на той своей однокласснице, а совсем на другой. Она родила ему троих детей, работает старшим конвоиром на зоне, дымит как паровоз сигаретами «Петр I» и материт мужа в лучших выражениях охраняемых ею осужденных.
Я правильно поняла, это то о чем ты хотел услышать халиф?