..Банные дни

Причудливо переплетаются границы человеческого восприятия. Экстрим… Норма… Разница между ними- только в личном опыте..

Он не понимал, как в горах лЁтают ездюки по дорогам в миллиметрах от отвесной пропасти. А потом как- то подумал, если лет пятнадцать назад ему показали бы в записи его теперешний выезд из двора, тоже бы оценил: «Чумовой экстрим, там нужно ходить пешком, быстрее получится».

Он был знаком с ней уже давно, года три длились необременительное знакомство. У них были разные семьи, разные друзья и привычки за границей их связи. Но было и общее. Толи, для того, что бы поддержать отношения, толи отношения поддерживались, что бы это общее сохранить. Обратная связь интересов и... А вот чего «и»? Пропорции смеси любви и похоти всегда трудно определить. Проще думать, что если похоть с третьего под одеялкой свидания не пропала, то – уже рулит любовь. Или совместные интересы еще одна подпорка для продолжения отношений, кроме похоти и любви, третья, а три- минимально возможное число опор для поддержания устойчивого состояния.

Они «встречались». И вместе парились в бане. Каждую неделю. Его друзья и её подруги. Друзей было больше по количеству, чем подруг. Без групповух. Её подруг тянули его приятели, «мальчик- девочка», почти в постоянных сочетаниях. «Почти»: когда обстоятельства складывались так, что кого-то из «штатных» в этих «парах» ребят не было, и народу собиралось поменьше, подруги сразу пытались втихую трахнуть какого-нибудь другого зазевавшегося его дружбана, и обычно это у них получалось. И наш герой думал, философски на это поплёвывая, как бы его знакомая повела себя в такой ситуации, и одновременно,- о природе человеческих отношений вместе с ростом цен на бензин; о том, что лень сосредоточиться на одной мысли- это национальная черта или отсутствие действительного интереса к сути обдумываемого.

В бане он выпивал в начале вечера водки, грамм стописят, и до отъезда они благополучно выветривались, что и фиксировал имеющийся в комплекте банного оснащения прибор контроля трезвости, тупо горя стабильно зелёным огоньком. Героя радовала эта уверенная тупота техсредства, подтверждающая прежде всего его удаль молодецкую по сравнению с товарищами, безуспешно дующими в тот же прибор, после того же количества выпитого, и говорящих, глядя на свечение уже для них только красного светодиода: «Прибор- гавно. Выкинь его нахуй!». Прибор проходил положенную ежегодную поверку, но джентльменствующий рекордсмен об этом при каждой горестной реплике товарищей не повторял, только изредка, во вторых или третьих случаях.

Удаляясь со знакомой в комнату отдыха, он любил попотчевать её там далеко зараньше открытым холодным шампанским , вместе с ней выпивая приблизительно четверть бутылки сразу, одним фужером. Потом, как у всех в этих комнатах, трахаловка, не отличающаяся большим разнообразием изощрений.

Если лиричен, пропарен, и хочется не напряжения, а тихой ласки с губами, не отрывающимися друг от друга, сплетающимися языками, то он начинал на лежащей в «миссионерской позе» знакомой, через какое-то время его правая нога перекидывалась через её левую, глубина проникновения и трение об пизду увеличивалось. Она поднимала голову и покусывала его соски, в унисон подмахивала и прижималась лобком, он теребил зубами её ушко, по краешку от мочки чуть вверх, и долбил с возрастающей амплитудой.

Когда от поцелуев начинали побаливать губы- ставил раком, и в отличии от большинства его прошлых знакомых, она не сдвигала, а раздвигала колени.
Зрительно переход от волнистости ребер к овалам бёдер смотрелся ещё эротичнее, чем при взгляде на неё, вылезающую по лестнице из банного бассейна (голой, естественно). Когда она клала голову ничком на простынь, бедра выпячивались, и он засаживал резче и чаще, заводясь от картины с овалами наружных бочков сисек, выжатых между телом и кроватью, мял попу, шлёпал, стараясь ограничить силу и не оставить синяков, наслаждался податливостью и упругостью её бело-розовой, как у всех рыжих, кожи. Толкал руками её бедра справа-налево, не вынимая конца из влагалища, от одной руки к другой и сам двигал тазом в противоходе. Кончал в неё. Вытирался. Протягивал полотенце ей.

Или же переворачивал её на спину, взяв снизу за бедра и начало шеи, клал на подушки, лизал , перебирая пальцами её бедра с боков, животик, её лобок над своим лбом, языком находил напряженные места в скрытых поверхностях её тела. Понимал, что именно там, в этих напряжённых узелках, она испытывает тот верх наслаждения, которым хотелось её угостить. К языку добавлялись пальцы одной из рук, на грудь ложилась вторая рука, указательный палец прижимал кожу рядом с соском, средний- чуть надавливал на сосок и в этом положении скользил по нему, не отрываясь как можно дольше, покручивал им вокруг соска, время- от времени несильно сжимая пуговку большим и указательным пальцами, выдерживал сжатие и потом оттягивал сосок от прижатой груди.

Её влагалище сжимало его пальцы, один из них неподвижно прижимался к передней стенке, второй- гладил эту стенку изнутри, тоже ища точки, где слизистая напрягалась, и фиксировал усилие именно на них. Она кончала. Он к этому моменту практически всегда уже заводился сам, и, понимая, что ей, как бы тепло она к нему не относилась, сейчас не до него, переворачивал её на живот и покусывал за ягодицы, поглаживая место, где её длинная шея переходила в округлые плечи. Клал свою голову на её попу, прижимаясь щекой, лежал неподвижно. И всё равно, хоть и старался изо всех сил продлить её расслабленное состояние, после ставил раком и кончал минут через пять. Сразу не вынимал, с наслаждением качая ещё раз десять- пятнадцать.

Дальше перерыв между трахаловками увеличивался. Вели разговоры, он- под чай, она под шампанское. Понимал, что времени на отдых всё меньше. Клал её на спину вдоль кровати, она чуть сгибала колени, сам ложился поперек кровати на бок, так, что ближняя к нему её нога была над его ногами. И трахая, одновременно ласкал вручную. Или же, по настроению, ложился, на спину, ставил её над собой на колени и локотки, к лесу передом, к себе задом, и наслаждался своими глазами, языком, руками, и хуем у неё во рту и в её руках. Основная возбуждающая сила при этом для него была у видеоряда и на кончике его языка, передача состояния её тела через его язык стимулировала эрекцию сильнее, чем её рот.

В начале их знакомства он трахал её и в попу, сначала она пыталась «не дать», но он посоветовал ей самой вставить его себе в первый раз, что и получилось, и после этого он содомировал её года два, пока она не сказала. что ляжет на попную операцию, что бы избежать болезненных ощущений при входе. У него после этого поперла нежность и жалость, и больше он ей в анус не вставлял. Но и так удовольствия хватало: у неё стояла спираль, он трахал её без презерватива, кончая во влагалище, в рот или её в руку, анальный секс к тому времени потерял первоначальное чувство удовлетворения абсолютным обладанием, и он забил на анал, время- от времени в шутку предлагая им заняться и радуясь искреннему ужасу в её глазах. Его радовало, что в его силах избавить её хотя бы от этого ужаса.

Из бани он сам обычно отвозил её домой.

И вот однажды, во время очередной встречи он перебрал, в его трезвые расчеты вкралась ошибка. Выпивал на работе днём, добавил вечером и опрометчиво слопал пузырь шампанского. Прибор ответственно покраснел светодиодом- ты пьян, парень, во всяком случае, для ментов.
Он попросил своего непьющего тогда приятеля доставить знакомую до дома, сам поехал с ней. У приятеля была «99», но поскольку приятель всегда мыслил нестандартно, не глухо тонированная, как обычно все красные «99»-е.

Начало первого сухой летней ночи. Шоссе, с машинами преимущественно в одном направлении с ними. Почти всю дорогу на заднем сиденье он в основном щёлкал мордой по сторонам, изумляясь переменам, которых не видел, когда сам её возил- глаза тогда были на впереди идущих машинах и состоянии дороги.

Но наблюдения и расслабление пропаренного натраханного тела не помешали обнять знакомую, залезть ей в трусы и довести до тихого оргазма, отчего и сам он завелся и стал похож на глухаря в период весеннего тока- всё по барабану. Поставил знакомую раком на сиденье, головой на полку у заднего стекла, поднял подол, сдвинул, не снимая трусы, вставил в жидкое и тёплое и стал жёстко трахать. А машинка уже въехала по шоссе в жилую зону. Темнота загородного шоссе сменилась шестиполосным городским проспектом, освещение яркое, разверни газету и читай. Их машина в табуне других остановилась на светофоре. Он прикрыл рукой лицо своей знакомой, это был уже её район, встретился глазами с девушкой, сидящей в рядом стоящем автомобиле. Девка пальцем не показывала, но явно заинтересовалась. Под её взгляд он и кончил,

Знакомую довезли до дома, сами с приятелем обратно всю дорогу молчали. Экстрим заменился личным опытом. И он лениво думал, похож ли был в глазах этой девки на кота, трахающего кошку или на этакого слона на слонихе, или на мышь на крупе… И на кой столько освещения на пустынных от пешеходов улицах, если всё равно все едут с фарами… И про ненужные победы, усталость и завтрашний день…

Через какое-то время его другая знакомая, бывшая, но издревле стабильно любимая, написала ему на мыло, с каким удовольствием целуется с теперешним своим знакомым в его машине, стоя на перекрёстках, и он, как джентельменствующий пацан, понимая, что если бы был ей безразличен, она бы ничего не написала вааще, гордо смолчал про свой светофорный экстрим.